Оглавление

Энгельс — Конраду Шмидту в Берлин
Лондон, 5 августа 1890 г.
 
...О книге Пауля Барта  я читал в венском журнале «Deutsche Worte» отзыв, написанный злополучным Морицем Виртом , и эта критика оставила у меня неблагоприятное впечатление также и о самой книге. Я просмотрю ее, но должен сказать, что если Морицхен правильно его цитирует, то Барт утверждает, будто он во всех сочинениях Маркса смог найти всего лишь один пример зависимости философии и т. д. от материальных условий существования, а именно тот, что Декарт объявляет животных машинами. Мне просто жалко человека, который может писать подобные вещи. И раз этот человек еще не понял, что хотя материальные условия существования являются primum agens, это не исключает того, что идеологические области оказывают в свою очередь обратное, но вторичное воздействие на эти материальные условия; раз это ему неясно, то он не способен понимать и тот предмет, о котором пишет. Но, повторяю, ведь это все из вторых рук, Морицхен же — опасный друг. И у материалистического понимания истории имеется теперь множество таких друзей, для которых оно служит предлогом, чтобы не изучать историю. Дело обстоит совершенно так же, как тогда, когда Маркс говорил о французских «марксистах» конца 70-х годов: «Я знаю только одно, что я не марксист».
 
Вот также в «Volks-Tribune» происходила дискуссия о распределении продуктов в будущем обществе — будет оно происходить соответственно количеству труда или иначе 3. К вопросу подошли тоже сугубо «материалистически» в противоположность известным идеалистическим фразам о справедливости. Но, как ни странно, никому не пришло в голову, что ведь способ распределения существенным образом зависит от того, какое количество продуктов подлежит распределению, и что это количество, конечно, меняется в зависимости от прогресса производства и организации общества, а, следовательно, должен меняться и способ распределения. Но все участники дискуссии рассматривают «социалистическое общество» не как что-то постоянно меняющееся и прогрессирующее, а как нечто стабильное, раз навсегда установленное, что должно, следовательно, иметь также раз навсегда установленный способ распределения. Но если рассуждать здраво, то можно все-таки:  попытаться отыскать способ распределения, с которого будет начато, и  постараться найти общую тенденцию дальнейшего развития. Но об этом я во всей дискуссии не нахожу ни слова.
 
Вообще для многих молодых писателей в Германии слово «материалистический» является простой фразой, которой называют все, что угодно, ее давая себе труда заняться дальнейшим изучением, то есть приклеивают этот ярлычок и считают, что этим вопрос решен. Однако наше понимание истории есть прежде всего руководство к изучению, а не рычаг для конструирования на манер гегельянства. Всю историю надо изучать заново, надо исследовать в деталях условия существования различных общественных формаций, прежде чем пытаться вывести из них соответствующие им политические, частноправовые, эстетические, философские, религиозные и т. п. воззрения. Сделано в этом отношении до сих пор немного, потому что очень немногие люди серьезно этим занимались. В этом отношении нам нужна большая помощь, область бесконечно велика, и тот, кто хочет работать серьезно, может многое сделать и отличиться. Но вместо этого у многих немцев из молодого поколения фразы об историческом материализме (ведь можно все превратить в фразу) служат только для того, чтобы как можно скорее систематизировать и привести в порядок свои собственные, относительно весьма скудные исторические познания (экономическая история ведь еще в пеленках!) и затем возомнить себя великими. И тогда-то и может явиться какой-нибудь Барт и взяться за то, что в его среде, во всяком случае, сведено уже к пустой фразе.
 
Однако все это, конечно, выровняется. Мы в Германии теперь достаточно сильны, чтобы вынести многое. Одной из величайших услуг, оказанных нам законом против социалистов, было то, что он освободил нас от навязчивости немецкого студента с социалистическим налетом. Теперь мы достаточно сильны, чтобы вынести и этого немецкого студента, который снова очень уж заважничал. Вы, действительно уже кое-что сделавший, сами, вероятно, заметили, как мало среди молодых литераторов, связанных с партией, таких, которые дают себе труд изучать политическую экономию, историю политической экономии, историю торговли, промышленности, земледелия, общественных формаций. Многие ли из них знают о Маурере больше, чем одно только его имя! Самомнение журналиста должно все преодолеть, а этому соответствуют и результаты. Эти господа воображают, что для рабочих все годится. Если бы они знали, что Маркс считал свои лучшие вещи все еще недостаточно хорошими для рабочих, что он считал преступлением предлагать рабочим что-нибудь не самое лучшее!..